Над лагерем возвышалась фигура Модина. Возносясь на высоту в двенадцать футов, он одной ногой спокойно попирал угли нашего костра, не ощущая, очевидно, боли от жара.

Джанела выкатилась из постели, сжимая в руке кинжал, а я пришел в себя и наконец смог разобрать последние слова Модина:

– …призываю тебя, моя собственность, моя добыча. Подчинись. Ты должна позвать меня к себе.

На какую-то секунду я решил, что Модин догнал нас, используя магию. Но почему тогда он такой огромный? И тут я понял, что смутно различаю сквозь его ноги траву, а значит, это всего лишь проекция, хоть мне и непонятно было, с помощью какой магии он мог поместить ее сюда.

– Я подчиняюсь только себе, – сказала Джанела. – Так что не трать время на болтовню. Если ты сотворил какое-нибудь призывное заклинание, то зря потратил энергию. Оно здесь не подействует. Даже при помощи твоих покровителей.

– Я не творил заклинания, – сказал Модин. – И мне не нужна ничья помощь, чтобы сокрушить твои жалкие попытки сопротивляться.

Джанела на мгновение испугалась, но тут же снова приняла спокойный вид. Я заметил, что рука проекции Модина раздута и забинтована и держит он ее в каком-то неестественно напряженном состоянии.

– Чтобы выследить тебя, мне хватило реальной силы моих стражников, – продолжал маг, – моих новых друзей, солдат Клигуса и моего собственного умения. Ты-то думала, что обманула нас, а это я позволял вам бежать все дальше и дальше, теряя силы и кровь. Разве ты не знаешь такой тактики, когда противника сначала изматывают и лишь потом убивают?

– Что с твоей рукой, Модин? – спросил я.

– Посланный тобою демон, Джанела Серый Плащ, хорошо постарался, но не устоял против моего могущества, – сказал он, стараясь не обращать на меня внимания. – Для того чтобы убить его, мне понадобилось менее часа.

Вот теперь мы с Джанелой обменялись недоуменными взглядами: оказывается, Модин считает Митрайка творением рук Джанелы. Я решил было, что, может, стоит сбить спесь с Модина и сообщить, что демон явился совсем из другого места, из настоящих Далеких Королевств, из Тирении. Но передумал. Пусть остается в убеждении, что именно Джанела создала эту тварь, – ведь даже я понимал, что мало кто из воскресителей может вызвать такое создание да еще и заставить его подчиняться себе. Пусть думает, что могущество ее так велико.

Очевидно, Джанела пришла к такому же выводу, поскольку издевательски рассмеялась.

– Целый час, Модин? И сколько же стражников убила моя зверюшка, прежде чем ты справился с ней?

– Все равно у нас сил еще вполне достаточно, чтобы разделаться с твоим жалким отрядом, Джанела, – сказал он. – Через несколько дней я прорвусь через маскирующие вас заклинания, и уж тогда вам от меня не скрыться. Ведь даже по самому существованию этих заклинаний я ощущаю то место, где ты и Антеро залегли, зализывая ваши раны.

Это заявление было столь же озадачивающим.

Я отметил изменения в его поведении по сравнению с тем временем, когда мы встретились в Ирайе. Тогда он, по крайней мере, изображал из себя лишь верного слугу короля Гейята. Я решил попробовать уколоть его еще раз.

– Ты сказал «у нас»? Ты имеешь в виду короля? Неужели король Гейят выжил после мятежа?

– А знаешь, Антеро, – сказал он, – вообще-то я предполагал, что ты не почувствуешь моего появления и будешь спать, как и все остальные в вашем лагере. Но теперь вижу, что ваши отношения с Джанелой гораздо более близкие, чем я думал. Но это не важно. Не важно, сколько у нее было любовников, лишь бы она оказалась в моей постели. Возможно, моя потенция даже увеличится, если я окажусь там же, где побывал и Антеро.

Он улыбнулся своим мечтам.

– Ты не ответил на мой вопрос о короле Гейяте, маг, – сказал я. – Или ответил так тихо, что я не расслышал?

– Король Гейят продолжает спокойно рассиживать на своем троне, – прошипел Модин. – Рабы, восставшие против него, уничтожены. Династия короля Гейята будет править, если даже мне для этого придется уничтожить всех мужчин и женщин Ирайи и заселить город заново.

– Речь, достойная истинного монархиста, – сказал я.

Эти слова вызвали у него зубовный скрежет, и я стал думать, чем его еще раздразнить, понимая, что человек, ослепленный гневом, делает больше ошибок, которыми можно воспользоваться.

– Чего ты добиваешься, Модин? – спросила Джанела. – Ты так упорно преследуешь нас, до самой конечной цели нашего путешествия. Зачем это тебе? Неужели ты не понимаешь, что твое присутствие ощущается там, в настоящих Далеких Королевствах, и оно нежелательно?

– Сомневаюсь, – сказал Модин. – Я много слышал о том, что находится за Восточным морем, и вот теперь, когда появилась необходимость пересечь его, я обнаружил здесь лишь дикарей да зверей. Если что-то и есть впереди, а я сильно в этом сомневаюсь, то скорее всего какие-нибудь обычные шаманы, произносящие заклинания, заученные много лет назад. Старейшины давным-давно покинули эти места. И ты, Джанела, испытаешь лишь глубочайшее разочарование, выяснив, что настоящее могущество обитает лишь в одном месте – в Вакаане. – Так благодаря этому могуществу не работает ваша модель королевства? – спросил я. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – И поэтому люди, вопя от отчаяния, восстают против единственного известного им образа правления, предпочитая анархию порядку? Поэтому заклинания на вашей богами проклятой реке не действуют? И поэтому та власть, которую так легко удерживал отец короля Гейята, Домас, теперь трещит по швам?

Модин счел за лучшее не отвечать. Образ его затуманился, задрожал, стал более прозрачным. И вдруг рядом возникла проекция образа моего сына Клигуса. Он не казался гигантом, был обычного роста. Возможно, он все это время находился поблизости невидимым, слушая и наблюдая. Но вряд ли. Скорее всего его появление и не планировалось.

Судя по его расширившимся от удивления глазам, правильным было второе утверждение. На Клигуса обрушились сразу два потрясения: во-первых, он оказался совершенно в другом месте, пусть только и в воображении; а во-вторых, он увидел меня, да еще в таком измененном облике. Он испуганно заморгал, словно вновь став мальчишкой, который трепеща стоял в моем кабинете и ожидал наказания за свои проказы. Но он взял себя в руки, и лицо его приняло решительное выражение.

Я первым бросился в атаку:

– Клигус, я удивлен твоим появлением. Но зато это дает мне возможность задать несколько вопросов. Что это ты затеял? И что ты собираешься сообщить Ориссе, вернувшись туда с моей головой? Или ты думаешь, что граждане города объявят триумф в твою честь, узнав, что ты отцеубийца? Или ты думаешь, что Палмерас поверит тебе на слово, не совершив собственного расследования обычным путем или магическим, благодаря чему узнает, что произошло на самом деле?

Он ответил с вызовом:

– Я собираюсь вернуться с исчерпывающими доказательствами твоей измены.

– Отлично, малыш, – сказал я со всем возможным сарказмом. – Во всяком случае, тебе удалось себя убедить в том, что я настоящий злодей. Это всегда самый важный шаг. Но достаточно ли у тебя опыта? Я припоминаю ту бедную служанку, которую ты оставил с ребенком на руках, когда тебе было четырнадцать, а ей – на год меньше. Ты пытался убедить меня в том, что виновата она, поскольку не смогла сделать выкидыш при помощи уксуса. Помнишь, как ты разъярился, когда я заставил тебя продать твоего жеребца, чтобы заплатить девушке отступного?

– Я не желаю это слушать!

– Придется, – сказал я. – Слушай… или исчезни. Модин, неужели ты не мог никого получше найти в союзники, чем этого? Или ты думаешь, что сможешь в одиночку устоять против Антеро и Джанелы Серый Плащ? Поберегись, маг, как бы не пострадала твоя раздутая спесь, когда ты не справишься.

– А ты думаешь, что я выслушал жалкие слова какого-то торговца, лавочника и затрясусь от страха? – ответил Модин. Он, очевидно, взял себя в руки, и его изображение стало более различимым. – Послушай меня, Антеро, – он вырос в два раза, и при этом я успел заметить, что образ Клигуса исчез, – послушай внимательно. Джанела Серый Плащ и ее могущество обречены стать моими. Как я уже сказал, это будет тем слаще для меня, чем больше уловок и хитростей она предпримет, чтобы избежать этого. Но есть и еще один пустяк. Я позволю ей лицезреть сначала твою смерть, которая будет максимально медленна и мучительна. Ты даже не представляешь, какой мощью обладаю я, чтобы наказать тебя. По сравнению с этой болью ерундой покажутся боли всего мира, и твоя душа мучиться будет очень долго, прежде чем уничтожится ее последний кусочек. Смерть из смертей обещаю я тебе, Амальрик Антеро из Ориссы. И уж такую клятву я не нарушу.